Великая Неизбежная Катастрофа

Речь Джорджа Осборна на конференции Тори на прошлой неделе оставила меня в состоянии раздробленного отчаяния. Не из-за его слов, а потому что я только сейчас понял, что он моложе меня. Всего на два месяца, и всё же моложе. В идеально функционирующей вселенной мой преклонный возраст обеспечил бы превосходство над ним. Если бы я умышленно уронил стакан молока на пол, ему пришлось бы убирать осколки. Стоя на четвереньках, он отчаянно отскребал бы половицы, в то время, как я, откинувшись на спинку кресла, расслаблял свои ноги на его спине, читая Financial Times и время от времени бросая взгляд на его усилия, вдавливая каблук в его позвоночник при каждом критическом замечании. "Ты пропустил немного, парень. Ради всего святого, прояви находчивость. Язык, Осборн, используй свой чертов язык!"

Дикая фантазия, конечно - нет ни единого шанса, чтобы Осборн распростерся передо мной, оттирая мою грязь как тюремную камеру Бетти. Он обладает бОльшим весом, чем я. Он стоит десять тысяч сто миллиардов фунтов стерлингов, подтирает свой зад журналами Tatler, посещает государственную школу так круто, что даже его герб на пальто взирает на тебя сверху вниз, и проводит выходные бегая по своей усадьбе, одетый как талисман компании "Мистер Арахис", дико молотя по задней стенке дымоходов тростью. Я же пришел к исчерпывающему выводу, что имею социальное положение штепсельного гнезда. 

Но я смирился с классовым неравенством. Что меня терзает, так это возрастное неравенство. В моей голове высокопоставленным политикам предполагается быть старше, чем я, - всегда. Неважно, сколько мне лет, часть их работы - быть старше и суше, чем я. В 38 Осборн чувствует себя слишком молодым для мира политики. В 38 я чувствую себя слишком старым для мира вообще.

Возраст долгое время был моей одержимостью, с тех пор, как я перестал быть подростком. Сколько лет бы мне ни было, это слишком много. В 26 я чувствовал себя полностью выжатым. В 32 я сожалел о том, что тратил время на волнения о своем возрасте в 26, потому что теперь был убежден: я действительно совершенно выжат. В 38 я оглядывался на себя в 32 года и сожалел, что он тратил время на все эти сожаления о потраченном времени. Тогда я раскаялся о том, что сейчас трачу своё время на сожаления о сожалениях. Это довольно сложное сожаление - то, что я делаю. Единственный плюс старения: сейчас я могу без усилий собрать все свои сожаления в одну кучу страдания. С другой стороны, к 44 годам мне было бы нужно комплексное программное обеспечение баз данных только для того, чтобы точно отслеживать, о скольких вещах я сожалею. 

Возраст - странная штука. В каждый момент своей жизни я смотрел на тех, кто находился выше или ниже меня по карьерной лестнице, с необоснованным презрением. Любой, моложе меня - тявкающий идиот, старше - устаревшая помеха. Но вместо смягчения по мере того, как я поднимаюсь по этой лестнице, моё отвращение к обеим группам обостряется ещё сильнее. Молодые даже бОльшие идиоты, потому что они не понимают, насколько коротка может быть их молодость, черт побери, в то время, как старые являют ужасающее видение неуклонно приближающегося будущего. В данном случае я говорю не о пенсионерах, а о людях, лишь немногим старше меня. Они кажутся мне ходячими жертвами Великой Неизбежной Катастрофы.

С рациональной точки зрения, я знаю, нет ничего плохого в старении. Во всяком случае, его следует воспринимать как знак продолжительного успеха. Поздравляем! Вы ещё не умерли! Но это не мешает мне видеть в каждом седом волосе крошечный знак неудачи. Как и многих, меня учили верить, что процесс старения в каком-то роде унизителен, и судить о чём-либо с точки зрения самодовольных двадцатилеток. Мой мозг задержался в самом низу возрастной лестницы, в то время, как моё тело поскрипывало на пути к вершине. Только посмотрите на эти седые пряди и гниющую тушу: ты смердишь стыдом, отвратительный неудачник.

Когда ты молод, любой на десяток лет старше выглядит неуклюжим шутом, трагически не осознающим собственную несостоятельность. Они либо безнадежно оторваны от мира (LOL! Он никогда не слышал о Леди Гаге!), смущающе незрелы (Тьфу! Он слушает Леди Гагу!) или неловко качается где-то посередине (Пф! Он использует Леди Гагу как уловку для молодежи!). В то же время, вы каким-то образом верите, что когда (если) вы когда-либо и станете таким невозможно древним, вы будете умнее и ловче. Как иначе? Эти люди такие жалкие.

Хорошая новость в том, что когда вы там окажетесь, действительно будете умнее, хоть и незначительно. Скорее всего, вы будете всё так же невежественны в отношении того, что случится дальше. Чуть более устрашены тем, что мир может держать для вас про запас, но чуть более уверены в своей способности проложить дорогу через все проблемы. И единственная новая мудрость, которую вы приобретете - понимание того, как несведущи и высокомерны вы были в прошлом: осознание того, что в конечном счете пошутили над вами. Тщетно указывать и смеяться над своей судьбой. Чем больше вы насмехаетесь над старостью, тем более неприятно чувствуете себя по мере старения. 

И пока вы не умрёте, вы будете стареть. Стареть и стареть, до ранее невообразимой степени, до самых дальних пределов "возрастного пространства" и дальше. До того момента, когда однажды канцлер теневого кабинета окажется моложе вас. В этот момент вы испытаете слабую, неуловимую смерть, - и так, освободившись, наконец начнёте расти и ладить с ней.  

Charlie Brooker
The Guardian, 2009